ZIUA FEMEEI MUNCĂTORE

 

Am intrat in apoditeria unde se dezbracau acolitii Messalinei si Proserpinei. Vestiarul a servit drept masturbatoriu general pentru toronda rețelei cosmice. Iepele însărcinate de vânt udau câmpurile elizeene cu hipomanii lor. Burte, vaginuri, cufros, unele verticale și altele pătrate prin care au apărut cimpoiele poftei, ferestre comice ale fericirii și nenorocirii, peșteri ale plăcerii, carne care va fi prăjită în iad.

Pe măsură ce mă duc descoperit și nimic uman nu-mi este străin, am auzit o voce care a lansat tot felul de insulte împotriva mea în limba rusă.

−Durak, zashranets, ubliodok, bezsilni... și mai rău.

A fost una dintre yshliokis (curve), cea mai frumoasă femeie din lume. Fața lui armonioasă, cu ochii întunecați și părul de culoarea aramii nu aveau nicio comparație. Era Bermeja care dezlănțuia broaște râioase și șerpi împotriva mea. Nu spusesem un cuvânt ca să o deranjez. Ei bine, am tupeul să intru cu șapcă în astfel de saloane și nu cheltuiesc monedele necesare, sunt cei care le dau o mie de dolari să vadă cum ejaculează și pun pânzele amvonului pierdut.

  Apoi le arata clientilor frotiu din lichidele lor vaginale in triumf. Uite patescunt; Apar lucruri admirabile despre fiziologia feminină.

−Ce dezgustător, Bermeja, valovoi; un rus la fel de frumos ca tine arătându-ți carnea într-un mod atât de salacios și indecent

−Durak (nebun) azi este ziua femeii muncitoare.

−Ei bine, ce treabă să faci bani arătându-ți păsărică

Am făcut semnul crucii, Bermeja s-a înfuriat și mi-a dat o serie întreagă de insulte.

−Nu sunt rus, sunt mamon, deși vorbesc acea limbă, aparțin rasei alese

  −Asta nu vă dă permis să mă insultați strigându-mi tot felul de obscenități.

S-a întors împotriva mea ca o eumenidă.

−Faggot, întârziat, impotent

M-a făcut să plâng așa cum a plâns Xtus la vederea Ierusalimului când a proorocit că nu va rămâne piatră peste alta și am cântat împreună cu Isaia: Ierusalim, reverteris ad Dominun deum tuum

Am oprit televizorul înțelegând că acel partid al femeilor era ostil principiilor mele cu scopul decisiv de a nu mai intra niciodată în aceste săli ale concupiscenței și desfrânării.

Mâine îmi voi spune slujba pentru La Bermeja și pentru toate femeile sărace scufundate de râul Babilonului și afluenții săi care practică cea mai veche meserie din lume pentru care nu există izbăvire sau alt remediu decât toleranța și compasiunea.

 ARBETANDE KVINNODAG

 

Jag gick in på apoditeria där Messalina och Proserpinas hantlangare klädde av sig. Omklädningsrummet fungerade som en allmän onani för toriondas i det kosmiska nätverket. Stönen dräktiga av vinden vattnade de elysiska fälten med sina hippomanier. Magar, slidor, cufros, några vertikala och andra fyrkantiga genom vilka lustens säckpipor dök upp, komiska fönster av lycka och olycka, njutningsgrottor, kött som kommer att stekas i helvetet.

När jag går avslöjad och inget mänskligt är främmande för mig, hörde jag en röst som lanserade alla typer av utskällningar mot mig på ryska.

−Durak, zashranets, ubliodok, bezsilni... och värre.

Hon var en av yshliokis (horor), den vackraste kvinnan i världen. Hans harmoniska, mörkögda ansikte och kopparfärgade hår hade ingen jämförelse. Det var Bermeja som släppte lös paddor och ormar mot mig. Jag hade inte sagt ett ord för att störa henne. Tja, jag har fräckheten att gå in i sådana salonger med en keps och jag spenderar inte de nödvändiga mynten, det finns de som ger dem tusen dollar för att se hur de ejakulerar och lägger dukarna på den förlorade predikstolen.

  Sedan visar de klienterna utstrykningen av deras vaginalvätskor i triumf. Se patescunt ut; Beundransvärda saker om kvinnlig fysiologi dyker upp.

−Hur äckligt, Bermeja, valovoi; en ryss som är lika vacker som du visar ditt kött på ett så saligt och oanständigt sätt

−Durak (galen) idag är den arbetande kvinnans dag.

−Tja, vilket jobb, tjäna pengar genom att visa din fitta

Jag gjorde korsets tecken, Bermeja blev arg och gav mig en hel rad förolämpningar.

−Jag är inte ryss, jag är en mamon, även om jag talar det språket tillhör jag den utvalda rasen

  −Det ger dig inte tillstånd att förolämpa mig genom att spruta alla typer av oanständigheter mot mig.

Hon vände sig mot mig som en eumenid.

−Fask, sen, impotent

Det fick mig att vilja gråta som Xtus grät vid åsynen av Jerusalem när han profeterade att inte en sten skulle lämnas kvar på en annan och jag sjöng med Jesaja: Jerusalem, reverteris ad Dominun deum tuum

Jag stängde av tv:n för att förstå att det kvinnopartiet var fientligt inställt till mina principer med det avgörande syftet att aldrig mer gå in i dessa salar av belåtenhet och utsvävningar.

Imorgon ska jag hålla min mässa för La Bermeja och för alla de fattiga kvinnor som är nedsänkta av Babylons flod och dess bifloder som utövar den äldsta handeln i världen för vilken det inte finns någon återlösning eller annat botemedel än tolerans och medkänsla.

 JOURNÉE DES FEMMES AU TRAVAIL

 

J'entrai dans l'apoditeria où se déshabillaient Messaline et les sbires de Proserpine. Le vestiaire servait de masturbatoire général aux toriondas du réseau cosmique. Les juments gestées par le vent abreuvaient les champs Élyséens avec leurs hippomanes. Des ventres, des vagins, des cufros, certains verticaux et d'autres carrés à travers lesquels apparaissaient les cornemuses de la luxure, fenêtres comiques du bonheur et du malheur, grottes du plaisir, viandes qui seront rôties en enfer.

Alors que je me découvre et que rien d'humain ne m'est étranger, j'ai entendu une voix qui lançait contre moi toutes sortes de jurons en russe.

−Durak, zashranets, ubliodok, bezsilni... et pire encore.

Elle était l’une des yshliokis (putes), la plus belle femme du monde. Son visage harmonieux aux yeux sombres et ses cheveux cuivrés n’avaient aucune comparaison. C'était Bermeja qui déchaînait contre moi des crapauds et des serpents. Je n'avais pas dit un mot pour la déranger. Eh bien, j'ai l'audace d'entrer dans de tels salons avec une casquette et je ne dépense pas les pièces nécessaires; il y a ceux qui leur donnent mille dollars pour voir comment ils éjaculent et remettent les tissus de la chaire perdue.

  Ensuite, ils montrent aux clientes le frottis de leurs sécrétions vaginales en triomphe. Regardez patescunt ; Des choses admirables apparaissent sur la physiologie féminine.

−Comme c'est dégoûtant, Bermeja, valovoi ; une Russe aussi belle que toi montrant sa chair d'une manière si salace et indécente

−Durak (fou) aujourd'hui est le jour de la femme qui travaille.

−Eh bien, quel travail, gagner de l'argent en montrant sa chatte

J'ai fait le signe de croix, Bermeja s'est mis en colère et m'a lancé toute une série d'insultes.

−Je ne suis pas russe, je suis mamon, même si je parle cette langue, j'appartiens à la race choisie

  −Cela ne vous autorise pas à m'insulter en me lançant toutes sortes d'obscénités.

Elle s'est retournée contre moi comme une Euménide.

−Pédé, en retard, impuissant

Cela m'a donné envie de pleurer comme Xtus pleurait à la vue de Jérusalem lorsqu'il prophétisait qu'il ne resterait pas pierre sur pierre et je chantais avec Isaïe : Jérusalem, reverteris ad Dominun deum tuum

J'ai éteint la télévision en comprenant que ce Parti des Femmes était hostile à mes principes dans le but décisif de ne plus jamais entrer dans ces salles de concupiscence et de débauche.

Demain, je dirai ma messe pour La Bermeja et pour toutes les pauvres femmes submergées par le fleuve de Babylone et ses affluents qui pratiquent le plus ancien commerce du monde pour lequel il n'y a pas de rédemption ni d'autre remède que la tolérance et la compassion.

 WORKING WOMEN'S DAY

 

I entered the apoditeria where Messalina and Proserpina's henchmen were undressing. The locker room served as a general masturbatory for the toriondas of the cosmic network. The mares pregnant by the wind watered the Elysian fields with their hippomaniacs. Bellies, vaginas, cufros, some vertical and others square through which the bagpipes of lust appeared, comic windows of happiness and misfortune, caves of pleasure, meat that will be roasted in hell.

As I am going uncovered and nothing human is foreign to me, I heard a voice that launched all kinds of expletives against me in Russian.

−Durak, zashranets, ubliodok, bezsilni... and worse.

She was one of the yshliokis (whores) the most beautiful woman in the world. She had no comparison to her harmonious face, dark-eyed, copper-colored hair. She was Bermeja unleashing toads and snakes against me. I had not said a word to bother her. Well, I have the audacity to enter such salons with a cap and I don't spend the required coins; there are those who give them a thousand dollars to see how they ejaculate and put the cloths of the lost pulpit.

  Then they show the clients the smear of their vaginal fluids in triumph. Look patescunt; Admirable things about female physiology appear.

−How disgusting, Bermeja, valovoi; a Russian as beautiful as you showing your flesh in such a salacious and indecent way

−Durak (crazy) today is the day of the working woman.

−Well, what a job, making money by showing your pussy

I made the sign of the cross, Bermeja became angry and gave me a whole string of insults.

−I am not Russian, I am a mamon, although I speak that language, I belong to the chosen race

  −That does not give you license to insult me by spouting all kinds of obscenities at me.

She turned against me like a Eumenide.

−Faggot, late, impotent

It made me want to cry as Xto cried at the sight of Jerusalem when she prophesied that she would not remain stone upon stone and I sang with Isaiah: Jerusalem, reverteris ad Dominun deum tuum

I turned off the television understanding that that Women's party was hostile to my principles with the decisive purpose of never entering these halls of concupiscence and debauchery again.

Tomorrow I will say my mass for La Bermeja and for all the poor women submerged by the River of Babylon and its tributaries who practice the oldest trade in the world for which there is no redemption or other remedy than tolerance and compassion.

 РАБОЧИЙ ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ

 

Я вошел в аподитерий, где раздевались Мессалина и приспешники Прозерпины. Раздевалка служила всеобщей мастурбацией для торионд космической сети. Беременные ветром кобылы поливали Елисейские поля своими бегемотами. Животы, влагалища, куфры, одни вертикальные, другие квадратные, сквозь которые показались волынки похоти, комические окна счастья и несчастья, пещеры наслаждений, мясо, которое будет жариться в аду.

Поскольку я иду незакрытым и ничто человеческое мне не чуждо, я услышал голос, который пускал в мой адрес всякие ругательства на русском языке.

−Дурак, зашранец, ублиодок, безсильный... и того хуже.

Она была одной из йшлиокис (шлюх), самой красивой женщиной в мире. Его гармоничное темноглазое лицо и волосы медного цвета не имели никакого сравнения. Это Бермея натравил на меня жаб и змей. Я не сказал ни слова, чтобы обеспокоить ее. Ну, я имею наглость заходить в такие салоны с кепкой и не трачу положенные монеты, есть те, кто дает им тысячу долларов, чтобы посмотреть, как они эякулируют, и положить ткани утраченной кафедры.

  Затем они с триумфом показывают клиенткам мазок их вагинальных выделений. Смотри, патескунт; Появляются замечательные вещи о женской физиологии.

−Как противно, Бермея, валовой; такая красивая русская, как ты, показывает свою плоть таким непристойным и непристойным образом

−Дурак (сумасшедший) сегодня день работающей женщины.

−Ну что за работа — зарабатывать деньги, показывая свою киску

Я перекрестился, Бермея рассердился и нанес мне целый ряд оскорблений.

−Я не русский, я мамон, хоть и говорю на этом языке, но принадлежу к избранной расе

  − Это не дает вам права оскорблять меня, извергая в мой адрес всевозможные непристойности.

Она восстала против меня, как Эвменида.

−Пидор, опоздавший, импотент

Мне хотелось плакать, как плакал Кст при виде Иерусалима, когда он пророчествовал, что не останется ни одного камня на другом, и я пел с Исайей: Иерусалим, reverteris ad Dominun deum tuum

Я выключила телевизор, понимая, что эта Женская партия враждебна моим принципам с решающей целью никогда больше не заходить в эти залы похотливости и разврата.

Завтра я отслужу мессу за Бермеху и за всех бедных женщин, затопленных рекой Вавилон и ее притоками, которые занимаются старейшим ремеслом в мире, для которого нет другого искупления или другого лекарства, кроме терпимости и сострадания.

 −

EL DIA DE LA MUJER TRABAJADORA

 

Entré en la apoditeria donde se desnudaban las secuaces de mesalina y Proserpina. El vestuario servía de masturbatorio general a las toriondas de la red cósmica. Las yeguas preñadas por el viento regaban con sus hipómanes los campos elíseos. Vientres, vaginas, cufros, unos verticales y otros cuadrados por los que asomaba la gaita la lujuria, ventanales cómicos de la dicha y la desdicha, cuevas del placer, carne que se torrará en los infiernos. 

Como voy de descubierta y nada de lo humano me es ajeno escuché una voz que lanzaba contra mi toda clase de improperios en ruso.

−Durak, zashranets, ubliodok, bezsilni… y otros peores.

Era una de las yshliokis (putas) la más bella mujer del mundo. No tenía comparación su rostro armónico, ojizarca, pelo color de cobre. Era la Bermeja soltando contra mi sapos y culebras. Ni una palabra había yo pronunciado para que la molestase. Bueno, tengo la desfachatez de entrar en tales salones de gorra y no echo las monedas preceptivas hay quien les regala mil dólares para ver como eyaculan y ponen los paños del pulpito perdido.

 Luego enseñan a los clientes el pringue de sus flujos vaginales en son de triunfo. Mira patescunt; aparecen cosas admirables de la fisiología femínea.

−Qué asco, Bermeja, valovoi; una rusa tan hermosa como tú enseñando tus carnes de forma tan salaz e indecente

−Durak (loco) hoy es el día de la mujer trabajadora.

−Pues vaya un trabajo, ganar dinero enseñando el chocho

Hice la señal de la cruz, la Bermeja montó en cólera y me largó toda una retahíla de insultos.

−Yo no soy rusa, so mamón, aunque hable ese idioma, pertenezco a la raza elegida

 −Eso no te da licencia para que me injuries espetándome toda suerte de obscenidades.

Se volvió contra mí hecha una Euménide.

−Maricón, tardón, impotente

Me dieron ganas de llorar como lloró Xto a la vista de Jerusalén cuando profetizó que no quedaría della piedra sobre piedra y canté con Isaias: Jerusalem, reverteris ad Dominun deum tuum

Apagué el televisor comprendiendo que aquella fiesta de las Mujeres era hostil a mis principios con el propósito determinativo de no volver a entrar en estos salones de la concupiscencia y el libertinaje.

Mañana diré mi misa por la Bermeja y por todas las pobres mujeres sumidas por el río de Babilonia y sus afluentes que practican el oficio más viejo del mundo para el cual no hay redención ni otro remedio que la tolerancia y la compasión.

 

 TWO OLD CARCAMALS WITH THE BOMB BOX IN THEIR HAND, TWO LEGS, SAME BENCH

BIDEN Trump rides so much, rides so much, two old geezers with the bomb case in their hands and behind them the riffraff screwed up articles of global hate, handlers of the large-scale conflict, March 8th, Working Women's Day has nothing to do with Mary of Nazareth is the a celebration of hatred extolled by hateful viragos gumías and enraged lamias, a celebration of the communists that the Zionists appropriated. These priestesses of Belona, the goddess of war, hate women. Every day they kill one under the protection of a motto, pussies and fists of the world, unite. Biden is the real-time viper and Trump is the Eustachian tube, between the two of them they want to end the world with blows

 VON PINILLOS BIS ESCOBAR LITTLE GOES AND REITES SO VIEL BIDEN, DER ARSCH VON BURIDAN UND TRUMP, EIN CLOWN-ELEFANT, ZWEI OCTOGENARIER

 

ZWEI ALTE CARCAMALS MIT DER BOMBENKASTEN IN DER HAND, ZWEI BEINE, DIESELBE BANK

BIDEN Trump reitet so viel, reitet so viel, zwei alte Kerle mit dem Bombenkoffer in der Hand und hinter ihnen das Gesindel vermasselter Artikel des globalen Hasses, Anführer des Großkonflikts, 8. März, der Tag der arbeitenden Frauen hat nichts zu tun mit Maria von Nazareth ist ein Fest des Hasses, das von hasserfüllten Viragos Gumías und wütenden Lamias gepriesen wird, ein Fest der Kommunisten, das sich die Zionisten angeeignet haben. Diese Priesterinnen von Belona, ​​der Kriegsgöttin, hassen Frauen. Jeden Tag töten sie einen unter dem Schutz eines Mottos: Fotzen und Fäuste der Welt, vereinigt euch. Biden ist die Echtzeit-Viper und Trump ist die Eustachische Röhre, zwischen den beiden wollen sie mit Schlägen der Welt ein Ende bereiten

 ДВА СТАРЫХ КАРКАМАЛА С БОМБОЙ В РУКАХ, ДВЕ НОГИ, ОДНА СКАМЬЯ

БАЙДЕН Трамп так много ездит, так много едет, два старика с кейсом с бомбой в руках, а за ними вся эта шушера, испортившая статьи глобальной ненависти, кураторы масштабного конфликта, 8 марта, День трудящихся женщин не имеет никакого отношения с Марией из Назарета — это праздник ненависти, восхваляемый ненавистными вирагос гумиас и разъяренными ламиями, праздник коммунистов, присвоенный сионистами. Эти жрицы Белоны, богини войны, ненавидят женщин. Каждый день они убивают одного под защитой девиза, киски и кулаки мира, объединяйтесь. Байден - гадюка в реальном времени, а Трамп - евстахиева труба, между ними двумя они хотят покончить с миром ударами.

DE PINILLOS A ESCOBAR POCO VA Y TANTO MONTA TANTO BIDEN EL ASNO DE BURIDAN Y TRUMP UN ELEFANTE PAYASO DOS OCTOGENARIOS

 

DOS CARCAMALES VEJESTORIOS CON LA CAJA DE LAS BOMBAS EN LA MANO DOS PATAS MISMO BANCO

BIDEN Trump tanto monta monta tanto dos vejetes con el maletín de las bombas en la mano y detrás la gentuza jodía artículos del odio global manejadores del conflicto a gran escala ocho de marzo día de la mujer trabajadora nada tiene que ver con María de Nazaret es la fiesta el odio ensalzada por odiosos viragos gumías y lamias enfurecidas una fiesta de los comunistas que se apropiaron della los sionistas. Odian a la mujer estas sacerdotisas de Belona la diosa de la guerra. Cada día matan a una al socaire de un lema coños y puños del mundo uníos. Biden es la víbora a tiempo real y Trump la trompa de Eustaquio, quieren entre los dos acabar con el mundo a trompazos

 

PAVISOSOS

Me sumo en mi letargo

Escucho las banalidades de los pavisosos

Que dan respuestas poco

Convincentes por esos

micrófonos

Balan los carneros las respuestas manidas

Cenachos y espuertas de incongruencias

No son serafines de seis alas

Ni querubes de a cuatro

Humanidad sobrante

Sus ojos coruscantes

El día a día de las emisiones

De plasma

En ellas estamos

Gozosos y arrepentidos

Esperando

El Santo Aburrimiento

Me hace guiño la pantalla

Del espejo curvo

Agárrate que vienen curvas digo yo

Ladran los mastines con carlanca de los páramos

Deshabitados

Es su llanto por la oligodemia

Cruzó la ribera

El somormujo

Suena una descarga

Y allá a lo alto vuela el ibis mítico

Viene la paz

 

AMNISTIA ¿CUAL? VIVA PUTIN Y ARRIBA ESPAÑA VENCEREMOS SOY JUDIO ALGO RECONTRAJODIDO NADA QUE VER CON LOS SIONISTAS QUE QUE ESTÁN DESTRUYENDO MI AMOR A ISRAEL

 

Rábulas

Imploro a la panmakaristos

Que nos libre de estos rábulas

Torticeros

Amo y defiendo a mi patria

Viva Putin

Arriba España

Aplíquese al peludo

De Bruselas la ley

De fugas

Pelo al cero

Luego que lo den mulé

Hartos estamos de

De felones y jodios traidores

Pichimon y Perico al paredón

Viva putin

Божественная литургия в 15-ю годовщину интронизации Святейшего Патриарха...

 МИР БЕЗ КНИГ НЕВОЗМОЖЕН. ЭТО БЫЛО БЫЛО АДА, НО ЭТО ТО, ЧЕГО ИЩЕТ ЭТИ УБЕДКИ

 

Вся моя жизнь с момента начала великого фашизма/сионистского преследования заключалась в том, чтобы приходить и уходить на холм Мояно за воротами ботаника. Там были самые разнообразные романы, стихи, книги по истории и философии. Мой дом — чудесная бумажная тюрьма, в которой я укрываюсь. Я наблюдаю за их приближением, стоя в амбразуре моего окопа.

Руидавец был королем мамбо.

Новые мракобесы (они швыряют песни в крышу) «упускают из виду неизбежный факт: Испания на протяжении веков была вместе с Россией ведущей библиографической державой в мире.

  Planeta, Austral, Destino, Plaza y Janés, Lara, Doncel, Edelvives, Castalia и все эти издательства, специализирующиеся на карманных книгах, Molino, El Ciervo, базирующиеся в Барселоне, составили Олимп латиноамериканской литературы и величайшего великолепия бума. Как ни парадоксально, высший и зло, которое, несмотря на все эти уголки нашей продажной политики, имело место во времена франкизма.

Тогда мы были свободнее, мы лучше писали, и в школах изучали испанский язык, который стал уничижительным в том, что они называют Языком, термином, слишком заумным и смешным.

  При этом дьявол показывает нам свой язык. Здесь грязно, и министры культуры обеих областей, слева и справа, Эсперанса Агирре и Кармен Кальво, сделали нас лысыми. Но что это такое, девочки? Этому вас учили урсулинки в платных школах, чтобы выставлять напоказ свои чичи и продавать испанскую культуру за тарелку чечевицы?

  С 1975 года мы стали свидетелями медленного, но тревожного процесса деиспанизации. Я не хочу упоминать эту шушеру, потому что меня ужасает их имя, которое дергает за ниточки. Благодаря этому мы стали более жестокими, более нетерпимыми, более ладино.

Существует целая программа кретинизации, чем глупее, тем лучше, и тот, кто больше ноет, тот каперс, а тех из нас, кто с этим мирится, преследуют, как крыс.

Они хотят превратить нас в кротких овец великой стаи, блеющих по открытым полям во власти волков снаружи и мастифов и бойцовских собак внутри.

Могу засвидетельствовать, что литературное качество произведений эпохи демократов всей видорры резко упало.

  Такие авторы, как Села, Томас Сальвадор, Делибес, Арбо, Рамон Карнисер и т. д., больше не встречаются. Представители поколения 68-го, к которому я отношу и себя, во главе с Хесусом Торбадо, Умбралом, Торренте Баллестером и некоторыми другими, были последними с Филиппин.

Теперь сложно написать неправильно с бискайскими симфониями и даже с орфографическими ошибками. Давайте посмотрим на наши цифровые газеты и телевизионные текстовые вывески, чтобы убедиться в том, что то, что я говорю, не является ошибкой.

Бердяев указывает, что новая социологическая безграмотность представляет собой возврат к средневековью. К темным временам.

  Боррегиль навязывает неграмотность.

Овцей, которая блеет и продолжает послушно склонять голову вслед за бараном, легче управлять, чем угрюмой. Я знаю, что козел всегда бросает куст, но эти люди хотят, чтобы цифровой мир управлялся разумами с плоскими энцефалограммами.

Того, кто вынырнет, отправляют во тьму внешнюю, виртуальную смерть, или посылают ему дрон. Все взорвется.

С гордостью должен сказать, что своими приходами и уходами на мадридский книжный склон, ведя переговоры и мирясь с недобросовестными книготорговцами, мне не только удалось выжить, но и по примеру этого кокона организованной лжи дать большой палец вверх. отрывок из Эстебанильо, того еврея, которому удалось обмануть евреев синагоги Ниццы, продав им фальшивые кости родственника, сожженного инквизицией. Хе-хе ха-ха-ха. «Я знал, как обмануть тех, кто обманывает всех», — говорит он.

Книги, возможно, не помогут вам добиться успеха сегодня, но они были моей защитой, защитной повязкой, с помощью которой я защищал себя от такой чуши, от такого сукиного сына, которого я встречал на своем пути. Я победил дьявольское и масонское войско. Слава Иисусу Христу. Конечно, я не могу представить себе мир без книг, это было бы равносильно возвращению к варварству.

Вторник, 5 марта 2024 г.

 Eine Welt ohne Bücher ist unvorstellbar. ES WÄRE DIE HÖLLE, ABER DAS SUCHEN DIESE FICKER

 

Mein ganzes Leben seit Beginn der großen faschistischen/zionistischen Verfolgung war ein Kommen und Gehen zum Moyano-Hügel hinter dem Tor des Botanikers. Es gab die unterschiedlichsten Romane, Gedichte, Geschichts- und Philosophiebücher. Mein Haus ist ein wunderbares Papiergefängnis, in dem ich Zuflucht suche. Ich beobachte sie kommen, stationiert in der Schießscharte meines Schützenlochs.

Ruidavets war der König des Mambo.

Die neuen Obskurantisten (sie werfen Lieder gegen ihr Dach) „übersehen eine unausweichliche Tatsache: Spanien war jahrhundertelang zusammen mit Russland die führende bibliografische Macht der Welt.“

  Planeta, Austral, Destino, Plaza y Janés, Lara, Doncel, Edelvives, Castalia und alle auf das Taschenbuch spezialisierten Verlage, Molino, El Ciervo mit Sitz in Barcelona bildeten den Olymp der hispanischen Literatur und die größte Pracht des Booms. Paradoxerweise überragend und das Böse, das trotz all dieser Ecken unserer korrupten Politik in der Zeit des Francoismus geschah.

Dann waren wir freier, wir schrieben besser und in den Schulen lernte man die spanische Sprache, die in dem, was sie Sprache nennen, zu einer abwertenden Sprache geworden ist, einem Begriff, der zu abstrus und lächerlich ist.

  Damit zeigt uns der Teufel seine Zunge. Es ist dreckig und die Kulturminister beider Bezirke, links oder rechts, Esperanza Aguirre, Carmen Calvo, haben uns eine Glatze gemacht. Aber was ist das, Mädels. Haben Ihnen die Ursulinen in den kostenpflichtigen Schulen das beigebracht, Ihr Chichi zur Schau zu stellen und die spanische Kultur für einen Teller Linsen zu verkaufen?

  Seit 1975 sind wir Zeuge eines langsamen, aber beunruhigenden Prozesses der Entspanisierung. Ich möchte das Gesindel nicht erwähnen, weil mir der Name, der die Strippen zog, entsetzt ist. Dadurch sind wir brutaler, intoleranter und ladinischer geworden.

Es gibt ein ganzes Programm der Kretinisierung, je dümmer, desto besser, und derjenige, der am meisten jammert, ist ein Streich, und sie verfolgen diejenigen von uns, die sich das gefallen lassen, als wären wir Ratten.

Sie wollen uns in sanftmütige Schafe der großen Herde verwandeln, die durch die offenen Felder blöken und draußen den Wölfen und drinnen den Doggen und Kampfhunden ausgeliefert sind.

Ich kann bestätigen, dass die literarische Qualität der Produktionen der Ära der Demokraten aller Vidorra einen Rückgang erlitten hat.

  Autoren wie Cela, Tomás Salvador, Delibes, Arbó, Ramón Carnicer usw. sind nicht mehr zu finden. Diejenigen der 68er-Generation, zu der ich mich zähle, angeführt von Jesús Torbado, Umbral, Torrente Ballester und einigen anderen, waren die letzten aus den Philippinen.

Mittlerweile ist es schwierig, mit biskaya-Konkordanzen und sogar mit Rechtschreibfehlern falsch zu schreiben. Werfen wir einen Blick auf unsere digitalen Zeitungen und TV-Textschilder, um uns davon zu überzeugen, dass das, was ich sage, kein Fehler ist.

Berdiaev weist darauf hin, dass der neue soziologische Analphabetismus eine Rückkehr ins Mittelalter darstellt. Auf die dunklen Zeiten.

  Borreguil-Analphabetismus wird aufgezwungen.

Das Schaf, das meckert und weiterhin fügsam den Kopf in die Fußstapfen des Widders senkt, ist leichter zu regieren als das mürrische Schaf. Ich weiß, dass die Ziege immer den heißen Brei wegwirft, aber diese Leute wollen eine digitale Welt, die von Köpfen mit flachen Enzephalogrammen regiert wird.

Wer auch immer auftaucht, wird in die äußere Dunkelheit geschickt, in den virtuellen Tod, oder man schickt ihm eine Drohne. Alles wird explodieren.

Mit Stolz muss ich sagen, dass ich durch mein Kommen und Gehen auf dem Madrider Buchmarkt, durch Verhandeln und Aushalten mit den skrupellosen Buchhändlern nicht nur überlebt habe, sondern auch diesen Kokons der organisierten Lüge nach dem Vorbild dieser Passage ein Ende gesetzt habe von Estebanillo, dem Juden, dem es gelang, die Juden der Synagoge von Nizza zu täuschen, indem er ihnen die falschen Knochen eines von der Inquisition verbrannten Verwandten verkaufte. Hehe hahaha. „Ich wusste, wie man diejenigen täuscht, die alle täuschen“, sagt er.

Bücher verhelfen dir heute vielleicht nicht zum Erfolg, aber sie waren meine Verteidigung, die Abwehrbinde, mit der ich mich vor so viel Blödsinn und so viel Mist schützte, den ich unterwegs entdeckte. Ich habe das teuflische und freimaurerische Heer besiegt. Lobe Jesus Christus. Natürlich kann ich mir eine Welt ohne Bücher nicht vorstellen. Das käme einer Rückkehr zur Barbarei gleich.

Dienstag, 5. März 2024

 A WORLD WITHOUT BOOKS IS INCONCEIVABLE. IT WOULD BE HELL BUT THAT'S WHAT THESE FUCKERS ARE LOOKING FOR

 

My entire life since the great fascism/Zionist persecution began was a coming and going to the Moyano hill behind the botanist's gate. There were the most diverse novels, poetry, history and philosophy books. My house is a wonderful paper prison in which I take refuge. I'm watching them come, stationed in the embrasure of my foxhole.

Ruidavets was the king of mambo.

The new obscurantists (they throw songs against their roof) 'overlook an inescapable fact: Spain was for centuries, together with Russia, the leading bibliographic power in the world.

  Planeta, Austral, Destino, Plaza y Janés, Lara, Doncel, Edelvives, Castalia and all those publishers specialized in the pocket book, Molino, El Ciervo, based in Barcelona constituted the Olympus of Hispanic literature and the greatest splendor the boom Paradoxically, supreme and evil that despite all these corners of our venal politics occurred during the times of Francoism.

Then we were freer, we wrote better and in schools the Spanish language was studied, which has become derogatory in what they call Language, a term that is too abstruse and ridiculous.

  With it the devil shows us his tongue. It is dirty and the Ministers of Culture from both areas, to the left or right, Esperanza Aguirre, Carmen Calvo, made us bald. But what is that, girls. Is that what the Ursulines taught you in the fee-paying schools to show off your chichi and sell Spanish culture for a plate of lentils?

  Since 1975 we have witnessed a slow but disturbing process of de-Spanishization. I don't want to mention the riff-raff because I'm horrified by the name they pulled the strings. With this we have become more brutal, more intolerant, more ladino.

There is a whole program of cretinization, the stupider the better and the one who whines the most is a caper and they persecute those of us who put up with it as if we were rats.

They want to turn us into meek sheep of the great fold, bleating through the open fields at the mercy of wolves outside and mastiffs and attack dogs inside.

I can attest that the literary quality of the productions of the era of the Democrats of all the vidorra took a dip.

  Authors like Cela, Tomás Salvador, Delibes, Arbó, Ramón Carnicer, etc. are no longer found. Those of the '68 generation, in which I include myself, led by Jesús Torbado, Umbral, Torrente Ballester and some others, were the last from the Philippines.

Now it is difficult to write incorrectly with Biscayan concordances and even with spelling mistakes. Let's take a look at our digital newspapers and TV text signs to persuade ourselves that what I say is not an error.

Berdiaev points out that the new sociological illiteracy represents a return to the Middle Ages. To the dark times.

  Borreguil illiteracy is imposed.

The sheep that bleats and continues docilely bowing its head in the footsteps of the ram is easier to govern than the surly one. I know that the goat always throws the bush but these people want a digital world governed by minds with flat encephalograms.

Whoever emerges is sent to the outer darkness, virtual death, or they send him a drone. Everything will blow up.

Proudly, I have to say that with my comings and goings to the Madrid book slope, negotiating and putting up with the unscrupulous booksellers, I not only managed to survive but also gave a cut to these cocoons of organized lying following the example of that passage from Estebanillo, that Jew who managed to deceive the Jews of the Nice synagogue by selling them the false bones of a relative burned by the inquisition. Hehe hahaha. "I knew how to deceive those who deceive everyone," he says.

Books may not help you succeed today, but they were my defense, the defensive armband with which I protected myself from so much bullshit, from so much son of a bitch that I found along the way. I have defeated the diabolical and Masonic host. Praise Jesus Christ. Of course I cannot conceive a world without books. It would be equivalent to returning to barbarism.

Tuesday, March 5, 2024

 UN MONDE SANS LIVRES EST INCONCEVABLE. CE SERAIT L'ENFER MAIS C'EST CE QUE CES CONSIDÉRATEURS RECHERCHENT

 

Toute ma vie depuis le début de la grande persécution fascisme/sioniste a été un va-et-vient sur la colline Moyano derrière la porte du botaniste. Il y avait une grande diversité de romans, de poésie, d'histoire et de philosophie. Ma maison est une merveilleuse prison de papier dans laquelle je me réfugie. Je les regarde arriver, postés dans l'embrasure de ma foxhole.

Ruidavets était le roi du mambo.

Les nouveaux obscurantistes (ils lancent des chansons contre leur toit) « oublient un fait incontournable : l'Espagne a été pendant des siècles, avec la Russie, la première puissance bibliographique du monde.

  Planeta, Austral, Destino, Plaza y Janés, Lara, Doncel, Edelvives, Castalia et tous ces éditeurs spécialisés dans le livre de poche, Molino, El Ciervo, basés à Barcelone ont constitué l'Olympe de la littérature hispanique et la plus grande splendeur du boom Paradoxalement, suprême et le mal qui, malgré tous ces aspects de notre politique vénale, s'est produit à l'époque du franquisme.

Ensuite, nous étions plus libres, nous écrivions mieux et dans les écoles on étudiait la langue espagnole, qui est devenue péjorative dans ce qu'ils appellent Langue, terme trop abstrus et ridicule.

  Avec cela, le diable nous montre sa langue. C'est sale et les ministres de la Culture des deux côtés, à gauche ou à droite, Esperanza Aguirre, Carmen Calvo, nous ont rendus chauves. Mais qu’est-ce que c’est, les filles. Est-ce que c'est ce que les Ursulines vous apprenaient dans les écoles payantes à afficher votre chichi et à vendre la culture espagnole pour une assiette de lentilles ?

  Depuis 1975, nous assistons à un processus lent mais inquiétant de désespagnolisation. Je ne veux pas évoquer la racaille parce que je suis horrifié par leur nom, qui tire les ficelles. Avec cela, nous sommes devenus plus brutaux, plus intolérants, plus ladino.

Il y a tout un programme de crétinisation, plus c'est stupide, mieux c'est et celui qui pleure le plus est un câlin et ils persécutent ceux d'entre nous qui le supportent comme si nous étions des rats.

Ils veulent faire de nous de doux moutons du grand troupeau, bêlant à travers les champs à la merci des loups à l'extérieur et des mastiffs et des chiens d'attaque à l'intérieur.

Je peux attester que la qualité littéraire des productions de l'époque des démocrates de tout le vidorra a plongé.

  On ne trouve plus d'auteurs comme Cela, Tomás Salvador, Delibes, Arbó, Ramón Carnicer, etc. Ceux de la génération 68, dans laquelle je m'inclus, menés par Jesús Torbado, Umbral, Torrente Ballester et quelques autres, furent les derniers à venir des Philippines.

Il est désormais difficile d’écrire incorrectement avec les concordances biscayennes et même avec des fautes d’orthographe. Jetons un coup d'œil à nos journaux numériques et à nos panneaux télévisés pour nous persuader que ce que je dis n'est pas une erreur.

Berdiaev souligne que le nouvel analphabétisme sociologique représente un retour au Moyen Âge. Aux temps sombres.

  L'analphabétisme Borreguil est imposé.

Le mouton qui bêle et continue docilement à baisser la tête sur les traces du bélier est plus facile à gouverner que le mouton hargneux. Je sais que la chèvre jette toujours le pot, mais ces gens veulent un monde numérique gouverné par des esprits aux encéphalogrammes plats.

Celui qui en émerge est envoyé dans les ténèbres extérieures, dans la mort virtuelle, ou bien on lui envoie un drone. Tout va exploser.

Je dois dire avec fierté qu'avec mes allées et venues sur la piste du livre de Madrid, en négociant et en supportant les libraires sans scrupules, j'ai non seulement réussi à survivre mais j'ai aussi donné une part à ces cocons de mensonges organisés à l'instar de ce passage. d'Estebanillo, ce juif qui a réussi à tromper les juifs de la synagogue de Nice en leur vendant les faux ossements d'un parent brûlé par l'inquisition. Héhé hahaha. "Je savais tromper ceux qui trompent tout le monde", dit-il.

Les livres ne m'aident peut-être pas à réussir aujourd'hui, mais ils étaient ma défense, le brassard défensif avec lequel je me protégeais de tant de conneries, de tant de fils de pute que je trouvais en chemin. J'ai vaincu l'hôte diabolique et maçonnique. Louez Jésus-Christ. Bien sûr, je ne peux pas concevoir un monde sans livres : cela équivaudrait à un retour à la barbarie.

mardi 5 mars 2024

Божественная литургия 5 марта 2024 года, Казанский кафедральный собор, г...

 

INCONCEBIBLE UN MUNDO SIN LIBROS. SERIA UN INFIERNO PERO ES LO QUE BUSTAN ESTOS JODÍOS

 

Toda mi vida desde que se inició la gran persecución del fascio/sionista fue un ir y venir a la cuesta Moyano de tras de la verja del botánico. Allí se encontraba lo más diverso novelas, poesía, libros de historia y de filosofía. Mi casa es una cárcel maravillosa de papel en la cual me refugio. Estoy viendo las venir apostado en la tronera de mi pozo de tirador.

Ruidavets era el rey del mambo. 

Los nuevos oscurantistas (tiran cantos contra su tejado) pasan `por alto un hecho impepinable: España fue durante siglos junto con Rusia la primera potencia bibliográfica del mundo.

 Planeta, Austral, Destino, Plaza y Janés, Lara, Doncel, Edelvives, Castalia y todas esas editoriales especializadas en el libro de bolsillo, Molino, El Ciervo, con sede en Barcelona constituyeron el olimpo de las letras hispanas y el mayor esplendor el auge supremo paradójicamente y mal que les pese a todos estos trincones de nuestra política venal se produjo en los tiempos del franquismo.

Entonces éramos más libres, escribíamos mejor y en las escuelas se estudiaba el idioma castellano que se ha tornado con lenguaje despectivo en eso que denominan Lengua un término demasiado abstruso y ridículo.

 Con él el diablo nos muestra su lengua. Está sucia y las ministras de Cultura de uno y otro ámbito a la izquierda o la derecha la Esperanza Aguirre, la Carmen Calvo nos hacían un calvo. Pero qué es eso, chavalas. ¿Es eso lo que os enseñaron las ursulinas en los colegios de pago a mostrar el chichi y vender la cultura española por un plato de lentejas?

 Desde el año 75 hemos asistido a un lento pero inquietante proceso de desespañolización. La gentuza no quiero mencionarlos pues me horroriza su nombre movía los hilos. Con ello nos hemos vuelto más brutos, más intolerantes, más ladinos.

Existe todo un programa de cretinización, cuanto más tontos mejor y el que más chifle capador y nos persiguen a los que aguantamos como si fuésemos ratas.

Nos quieren  convertir en mansas ovejas del gran redil balando por los descampados a merced de lobos en el exterior y de los mastines y perros de presa en el interior. 

Puedo atestiguar que la calidad literaria de las producciones de la era de los demócratas de toda la vidorra pegó un bajón.

 Ya no se encuentran autores como Cela, Tomás Salvador, Delibes, Arbó, Ramón Carnicer etc. Los del 68 generación en la cual me incluyo capitaneados por Jesús Torbado, Umbral, Torrente Ballester y algún otro fuimos los últimos de filipinas.

Ahora se tiene a prurito escribir mal con concordancias vizcaínas e incluso con faltas de ortografía. Echemos un vistazo a nuestros periódicos digitales y a los letreros de texto de la tv para persuadirnos de que lo que digo no es un error.

Señala Berdiaev que el nuevo analfabetismo sociológico representa una vuelta a la edad media. A los tiempos oscuros.

 Se impone el analfabetismo borreguil.

La oveja que bala y sigue dócilmente agachando la cabeza los pasos del morueco es más fácil de gobernar que la arisca. Ya sé que la cabra siempre tira al monte pero esta gentuza quieren un mundo digital regido por mentes de encefalograma plano.

Quien despunta lo mandan a las tinieblas exteriores muerte virtual o le envían un dron. Todo saltará por los aires.

Orgulloso, he de decir que con mis idas y venidas a la cuesta madrileña de los libros negociando y aguantando a los libreros de lances no sólo logré sobrevivir sino que también les hice un corte de manga a estos capullos de la mentira organizada siguiendo el ejemplo de aquel pasaje del Estebanillo, aquel judío que logró engañar a los judíos de la sinagoga de Niza vendiéndoles los huesos falsos de un pariente quemado por la inquisición. Jiji jajaja. "Supe engañar a los que engañan a todo el mundo", dice.

Los libros quizá hogaño no ayuden a triunfar, pero fueron mi adarve, el coselete defensivo con el cual me guarecí de tanto mamón, de tanto hijo de puta como me encontré en el camino. He vencido a la hueste diabólica y masónica. Loado sea Jesucristo. Desde luego no concibo un mundo sin libros, Equivaldría volver a la barbarie.

martes, 5 de marzo de 2024

Los Esplendores de la Polifonía: Motetes y Madrigales (Siglos XV - XX) |...